– Добрый вечер, Виола Леонидовна, – вежливо поздоровался молодой лысый мужчина, – Ирина оказала мне честь, доверила вести ваш инстаграм. Проходите, пожалуйста, в офис.

Я проследовала в комнату, которая ничем не отличалась от других подобных помещений: серо-белые стены, письменный стол, кресло, несколько стульев, рулонка на окне и стеллаж с книгами, которые никто не читает, они предмет интерьера.

– Виолочка, спасибо, что приехали, – обрадовалась Ирина, – Ивана Николаевича нет, он уехал на совещание в Питер, проверяет, как там у нас работа идет.

Я улыбнулась. Иван вместе с моим мужем Степаном сейчас находится в городе Багальске. Зарецкий и Дмитриев затеяли совместный проект в помощь невинно осужденным людям. Но Деревянкина не в курсе всех дел владельца «Элефанта». Ленка, помощница хозяина, соврала пиарщице, что верховный босс в Питере.

– Кратко объясню, как я вижу ваш инстаграм, – начал Филипп, – умная, модная, успешная писательница не любит тусовок. Свободное время проводит с семьей, по воскресеньям посещает храм. Своих детей пока не имеет, обожает крестницу. Очень любит своих кошек.

– Подождите, – остановила я парня, – не стану спорить по поводу слов: умная, модная, успешная, хотя это не совсем правда. По вечеринкам я на самом деле не хожу. Но далее все ошибочно. Крестницы у меня нет, я далека от церкви. К животным отношусь хорошо, одно время даже завела котенка, но из-за того, что не знаю, когда приду домой, Лео переехал жить к моей подруге за город. Он теперь царь дома и участка, совершенно счастлив, не тоскует один в квартире.

Фил засмеялся.

– Виола Леонидовна…

– Может, обойдемся без отчества? – предложила я. – Не очень его люблю, и, когда слышу «Ленинидовна», чувствую себя бабушкой египетского сфинкса.

– Ленинидовна, – повторил Фил, – простите, я величал вас Леонидовной.

Я махнула рукой:

– Все так поступают, я давно привыкла. Давайте просто – Виола.

– Хорошо, – согласился Фил, – прошу сразу уяснить, инстаграм делается от лица Арины Виоловой. Это рассказ о ней, а не о Виоле Таракановой. Я создам симпатичную личность, которая безмерно понравится читателям. Не обидитесь на правду?

– Если вы хотите сказать, что у меня есть морщины, а джинсы с кофточкой, на которой вышиты овечки, мне не по возрасту, то такие истины я слышать не хочу, – предупредила я.

– Ну что вы, я никогда не произношу в адрес красивых дам слова осуждения, – сделал мне комплимент Филипп, – ваши книги в основном читают женщины.

– Да, – согласилась я.

– А что хочет наша простая российская баба? – потер руки парень. – Детей, мужика, хоть какого-нибудь, квартиру свою, отдых на море, шубу, кошечку дома, дачу, возможность покупать себе обновки. Вот на этом и будем играть, как на гармошке. Многие знаменитости выставляют роскошные апартаменты, врут, что они там живут. Не трудно сделать кадры с вами в шикарных интерьерах. Но зачем? Какой смысл раздувать зависть у простых людей? Устраивать срач в комментариях? Хотя кое-кто пошел по этому пути и стал миллионщиком.

– Кем? – не поняла я.

– Собрал миллион подписчиков, – пояснила Ира.

– Пошли в студию, – предложил Фил, – сделаем для начала сюжетик на тему: «Виола готовит ужин для крестницы, писательница обожает кошек»… Ну, может, еще какой-нибудь, если вы не устанете.

– Надо же с чего-то начать, – подхватила Деревянкина.

– Следуем за мной, – распорядился Филипп.

Мы вышли в коридор, миновали несколько дверей, потом парень толкнул одну створку. Перед моим взором предстала кухня-столовая. На диване с айпадом в руках сидела прехорошенькая девочка лет семи-восьми. При виде нас она отложила планшет и встала со словами:

– Здравствуйте.

– Это ваша крестница, – представил ее Фил, – знакомьтесь.

Я улыбнулась ребенку.

– Меня зовут Виола, а тебя как?

Малышка посмотрела на Фила.

– Мое имя?

Тот повернулся ко мне.

– У вас есть какие-то предпочтения?

Я растерялась.

– Вы о чем?

– Надо назвать вашу крестницу, – пояснила Ира.

– Но у нее, наверное, уже есть имя, – удивилась я.

– Конечно, – согласилась девочка, – но в моем контракте четко прописано: работаю только под псевдонимом, который определяет заказчик. Настоящие данные не сообщаются.

Мой рот приоткрылся, потом я вернула нижнюю челюсть на место.

– Может, Алиса? – предложила Ира.

– Фу! Затаскано, – отверг идею Деревянкиной Фил, – еще скажи Кристина!

Девочка села на диван и снова вцепилась в айпад, мне стало понятно: ей все равно, какое имя она сейчас получит.

– Настя! – воскликнула Ирина.

– Только плюнь и попадешь в Анастасию, – снова выразил недовольство Филипп.

Я решила не вмешиваться в беседу и стала пассивным слушателем. Деревянкина предлагала свои варианты. Маргариту Фил отверг из-за ассоциации с романом Булгакова, Арина ему показалась старомодной, так обращались к няне Пушкина, Анжелика вообще не годится никуда, просто деревня, Элеонора звучит напыщенно, Валя-Зина-Катя-Лена – простонародно.

– Да тебе не угодишь, – не выдержала Ира, – все плохо.

– Надюша, – решил парень, – прекрасно звучит – Надежда. Где у нас гример-костюмер?

Я опешила:

– Зачем они?

Дверь в комнату распахнулась, появилась девушка, одной рукой она толкала стойку с одеждой, другой волокла здоровенный чемодан на колесах.

– Всем чудесный вечерок, – пропело новое действующее лицо, – я Соня. Кого замазываем, одеваем?

– Девочку и Виолу, – скомандовал Фил.

– Ваще без проблем, – пообещала Соня, – концепт сообщите!

Фил показал на девочку, старательно тыкавшую пальцем в айпад.

– Надя, крестница Виолы. Писательница угощает ее ужином. Блинами с вареньем или оладьями. Семейная сцена. Умилительная. Дом. Кухня. Готовка. Любовь. Розовые слюни! Чмоки-чмоки.

– Ясно, – кивнула Соня. – Виола, посмотрите на одежонку, какую вы дома будете носить?

Глава 8

Минут через сорок я посмотрела на себя в зеркало и попятилась. Отражение мало походило на то, которое я привыкла видеть. Сейчас у меня были черные-пречерные густые брови, ресницы длиной и толщиной с палец, персиковый румянец, бордовые губы. Одежда тоже впечатляла. Поскольку среди вешалок, которые привезла Соня, не нашлось ничего, чтобы я могла бы использовать дома, стилист сама подобрала наряд, который, по ее мнению, подходил для приготовления трапезы. Сейчас на будущей звезде инстаграма красовались розовые укороченные брюки, щедро усыпанные стразами, голубая футболка, на которой белела надпись на английском. Поскольку я не владею этим языком, то не поняла, что написано у меня на груди, но уточнять у Сони не стала. Понятно же, что для съемок ничего неприличного не принесут. Довершали образ узкие туфли на шпильке и бижутерия: «бриллиантовые» серьги, ожерелье, три браслета. Подвески оказались очень длинными, они били меня по ключицам. Колье камнем повисло на шее, а браслеты меня всегда доводят до нервной почесухи, терпеть не могу, когда что-то по рукам ерзает.

– Роскошно, – зааплодировала Ира, – Софья, вы гений. Сделать красавицу из Виолы…

Деревянкина прервала фразу и натужно закашлялась. Мне стало смешно. Скорей всего начальница пиар-департамента хотела похвалить Соню и закончить фразу так: «…очень трудная, почти невыполнимая задача». Но в процессе речи Ирина сообразила, что в паре писательница – стилист для нее важнее я, и изобразила приступ коклюша.

– Виола, вам нравится? – осведомился Филипп. – Удобно? Комфортно?

Я решила ответить честно:

– Я не ношу туфли на каблуках, вернее, надеваю их только по особым случаям. И бижутерией не пользуюсь, у меня уши не проколоты. Серьги Сони – клипсы.

– Вам все это очень идет, – сказала Ира, – туфли делают вас выше, ноги длиннее кажутся.